Фрейд З. Голова Медузы (1922)

Этот символ ужаса девственная богиня Афина носила на своих одеяниях. Так она поступала по праву, становясь при этом недоступной женщиной, отвергающей все сексуальные желания, поскольку демонстрировала пугающие гениталии Матери.

[«Das Medusenhaupt» впервые опубликована посмертно в Imago, 25 (1940), S. 105. Рукопись датирована 14 мая 1922г. и представляет собой набросок для более объемной работы.]

Мы редко брались за интерпретацию отдельных мифологических сюжетов, но ужасную отсеченную голову Медузы [Горгоны] истолковать достаточно легко.

Отрубить голову = кастрировать. И потому ужас, который вызывает Медуза – это ужас кастрации, связанный с неким зрелищем. Из множества историй анализа мы знаем, когда это происходит: когда мальчик, прежде не желавший верить в угрозу кастрации, видит женские гениталии – возможно, покрытые волосами гениталии взрослой женщины, как правило, матери.

Волосы на голове Медузы в художественных изображениях представлены змеями, и это также сводится к кастрационному комплексу. Примечательно, что какими бы пугающими змеи ни были сами по себе, они уменьшают ужас, поскольку заменяют пенис, отсутствие которого этот ужас и вызывает. Это подтверждает техническое правило, согласно которому множественность символов пениса означает кастрацию [1].

[1]. Об этом говорится в статье Фрейда «Жуткое» (1919h), середина раздела II

Вид головы Медузы вынуждает зрителя замереть от страха, обращает его в камень. Заметьте, что здесь тот же источник – кастрационный комплекс – и та же трансформация аффекта! Ведь окаменение означает эрекцию. Поэтому в имеющейся ситуации это приносит зрителю утешение: он все еще обладает пенисом, что и подтверждается окаменением.

Этот символ ужаса девственная богиня Афина носила на своих одеяниях. Так она поступала по праву, становясь при этом недоступной женщиной, отвергающей все сексуальные желания, поскольку демонстрировала пугающие гениталии Матери. Вследствие сильной гомосексуальности греков мы с неизбежностью находим у них изображение женщины, которая пугает и отталкивает именно потому, что она кастрирована.

Если голова Медузы представляет женские гениталии, или, точнее, изолирует их пугающие аспекты от тех, что приносят удовольствие, можно вспомнить, что обнажение гениталий знакомо нам в другом контексте как апотропическое действие. То, что пугает нас, окажет подобное влияние и на врага, от которого мы хотим защититься. Мы читаем у Рабле, что Дьявол обратился в бегство, когда женщина показала ему свою вульву.

Эрегированный мужской орган также оказывает апотропическое действие, но благодаря другому механизму. Продемонстрировать пенис (или любой его заменитель) — значит сказать: «Я не боюсь тебя. Я бросаю тебе вызов. У меня есть пенис». Это еще один путь посрамления Дьявола. [2]

[2]. В этом месте, возможно, стоит процитировать примечание Фрейда к статье Штекеля «Zur Psychologie des Exhibitionismus» в Zentralbl. Psychoanal., 1 (1911), 495: «Доктор Штекель выводит эксгибиционизм из бессознательных нарциссических движущих сил. Мне кажется вероятным, что это объяснение можно применить к апотропическому обнажению, встречающемуся у древних народов».

Чтобы серьезно обосновать предложенную интерпретацию, необходимо исследовать истоки этого отдельного символа ужаса в греческой мифологии, а также его параллели в других мифологических традициях. [3]

[3]. [Об этом говорит и Ференци (1923) в небольшой статье, которую кратко комментирует Фрейд в «Инфантильной генитальной организации либидо» (1923е).]