Фрейд З. Что ждет в будущем психоаналитическую терапию? (1910)

Мне незачем распространяться перед вами о значении авторитета. Только очень немногие люди культурного общества способны существовать, не имея опоры в других, или иметь хотя бы самостоятельное суждение. Вы не можете себе с достаточной силой представить жажду авторитета и внутреннюю беспочвенность людей.

(Доклад, читанный на 2-м конгрессе психоаналитиков в Нюрнберге в 1910 г.)

М. г! Так как мы сегодня собрались преимущественно для практических целей, то я выбрал предметом моего вступительного доклада практическую тему и обращаюсь не к вашему научному, а к практическому интересу. Представляю себе, что вы думаете об успехах нашей терапии и полагаю, что большинство из вас проделало уже обе фазы, через которые проходят норички,— восторга по поводу неожиданного усиления наших терапевтических возможностей и депрессий, из-за тех огромных трудностей, которые стоят на пути наших стараний-Но на каком бы месте пути этого развития ни находился каждый из вас, я намереваюсь показать вам сегодня, что наши средства в борьбе с неврозами еще не исчерпаны до конца, и что в близком будущем мы можем ожидать еще значительного улучшения наших терапевтических шансов.

По-моему, это усиление наступит с трех сторон:
1) благодаря внутреннему прогрессу,
2) благодаря росту авторитета.
3) благодаря общему влиянию нашей работы.

Ad. I. Под «внутренним прогрессом» я понимаю прогресс а) нашего аналитического знания, в) нашей техники.

а) По поводу прогресса нашего знания, разумеется, мы еще далеко не знаем всего, что необходимо для понимания бессознательного наших больных. Но вполне очевидно, что всякий прогресс нашего знания означает рост силы нашей терапии. Пока мы ничего не понимали, мы ничего и не могли сделать; чем больше мы научимся понимать, тем больше и сможем сделать. В начале психоаналитическое лечение было неумолимо и изнурительно. Пациент должен был сказать все сам, а работа врача состояла в том, чтобы его беспрерывно заставлять. Теперь все протекает в более любезной форме. Лечение состоит из двух частей: из того, что врач угадывает и сообщает больному, и из переработки того, что он сам слышал от больного. Механизм оказываемой нами помощи нетрудно понять: мы сообщаем больному ожидаемое сознательное «представление, а он находит у себя сходное с ним вытесненное бессознательное. [1] Такова интеллектуальная помощь, облегчающая ему возможность преодолевать сопротивления между сознательным и бессознательным. Между прочим, замечу, что это не единственный механизм, применяемый при» аналитическом лечении; вам известен другой, гораздо более могущественный, заключающийся в использовании «перенесения». Я постараюсь в будущем изложить в «Общей методике психоанализа» [2] все эти важные для понимания лечения обстоятельства. Мне не. зачем также отрицать возникающие у вас возражения что при теперешней практике лечения затемняется доказательность правильности наших предположений; вы не забывайте, что эти доказательства можно найти в другом месте, и что терапевтическое вмешательство не может быть проведено так, как теоретическое исследование.

[1] Более подробно это обсуждается Фрейдом в работе о «маленьком Гансе» (1909b). Он возвращается к нему в своем техническом сочинении «О начале лечения» (1913c). Метапсихология процесса мышления детально рассматривается в разделах II и VII работы «Бессознательное» (1915е). — прим. freudproject.ru

[2] Неопубликованный, обобщающий труд, посвященный технике психоаналитического лечения, который Фрейд планировал написать и частично написал между 1908-м и 1909 годами. Несколько лет спустя (с 1911-го по 1915 год) он опубликовал ряд отдельных статьей о технике. См. статью об этих сочинениях. — прим. freudproject.ru

Позвольте мне коснуться некоторых областей, в которых нам предстоит еще узнать новое, и в которых мы действительно ежедневно научаемся кое-чему новому. Это, во-первых, символика сновидений и бессознательного, как вы знаете, жестоко j оспариваемая тема! Нашему коллеге W. Steckel’ro должно быть поставлено в большую заслугу, что, не обращая внимания на возражение всех противников, он занялся изучением символов сновидения. Тут действительно есть еще чему поучиться; написанное мною в 1899 г. «Толкование сновидений» получит значительные дополнения, благодаря изучению символики.

Об одном из этих вновь понятых символов я хотел бы сказать несколько слов: недавно мне стало известно, что стоящий вдали от нас психолог обратился к одному из нас с замечанием, что мы, несомненно, преувеличиваем тайное сексуальное значение сновидений. Содержание часто повторяющегося у него сна составляет восхождение по лестнице, а за этим ведь, вероятно, не скрывается ничего сексуального. Это возражение обратило наше внимание на сны, в которых встречаются лестницы, ступеньки, и скоро нам удалось восстановить, что лестницы (и все аналогичное им) представляют собою .несомненный символ coitus’a. Нетрудно найти и основу сравнения; ритмическими движениями при увеличивающемся задыхании взбираешься на высоту и несколькими быстрыми прыжками; можешь затем снова очутиться внизу. Таким образом, ритм coitus’a повторяется при восхождении по лестнице. Не забудем воспользоваться ещз принятыми выражениями, они показывают, что «восхождение по лестнице» употребляется просто для обозначения сексуального акта. Говорят, что этот человек «Stsiger» «nachsteigen» (ходить за кем-нибудь, «ухаживать», дословно, подниматься за кем нибудь). По-французски ступенька лестницы называется la marche; «un vieux marcheur» соответствует немецкому «ein alter Steiger». Материал сновидений, из которого взяты эти новые символы, будет вам своевременно предъявлен комитетом для собирания исследования символики, который нам предстоит выбрать. О другом интересном символе «спасения» и изменении его значения вы найдете данные во втором томе нашего ежегодника []. Но тут я должен остановиться, иначе я не дойду до других, выше перечисленных пунктов.

[3] Фрейд З. Об особом типе выбора объекта у мужчины (1910h). — прим. freudproject.ru

Каждый из вас убедится из собственного опыта, насколько иначе он подходит к новому случаю, если имзл уже возможность разобрать строение нескольких типичных случаев болезни. Допустите, что нам удалось таким же точно образом определить в кратких формулах закономерность в строении различных форм неврозов, как мы это до сих пор сделали для образования истерических симптомов; как уверенно стало бы наше прогностическое суждение. Подобно тому,’ как акушер, расемотл рев плацэнту, узнает, вся ли она отделилась, или остались еще опасные остатки, так и мы, независимо от успеха лечения I и от временного самочувствия больного, могли бы сказать, | удалась ли нам окончательно работа, или мы должны считаться с рецидивами или новыми заболеваниям:!.

в) Спешу перейти к новшествам в области техники, где действительно болыпз всего необходимо еще очень много установить окончательно, и многое только теперь становится ясным. Психоаналитическая техника теперь ставит двоякую цель: сберечь труд врача и открыть больному неограниченный доступ к его бессознательному. Вы знаете, что в нашей технике произошло принципиальное изменение. Во время катартического лечения нашей целью было разъяснение смысла симптомов. затем мы отошли от симптомов и вместо них поставили себе целью раскрытие «комплексов», по терминологии Юнга [Jung], без которого невозможно обойтись; теперь мы направляем работу прямо к открытию и преодолению сопротивлений. В полной уверенности, что комплексы откроются без всякого труда, как только будут раскрыты и устранены сопротивления. У некоторых из вас. появилась потребность разобраться во всех этих сопротивлениях и классифицировать их. Прошу вас проверить на вашем материале, не сможете ли вы подтвердить следующую связь: у пациентов мужчин, как кажется, самые значительные сопротивления лечению происходят из отцовского комплекса и выясняются, как страх перед отцом, упрямство по отношению к отцу и недоверие по отношению к отцу.

Другие нововведения техники касаются личности врача; мы обратили свое внимание на «встречное» перенесение [Gegenübertragung] [2], появляющееся у врача, благодаря влиянию пациента на бессознательные чувства врача, и не далеки от того, чтобы предъявить к врачу требование, что он должен распознавать и одолевать это встречное перенесение. С тех пор, как большее число лиц применяет психоанализ и обменивается между собой своим опытом, мы заметили, что всякий психоанализ успевает настолько, насколько допускают его собственные комплексы и внутренние сопротивления, и требуем поэтому, чтобы он начал свою деятельность с собственного анализа и беспрерывно его углублял в то время, как увеличивается его опыт с больными. Кто ничего не может достичь в таком самоанализе, — должен убедиться в своей неспособности лечить анализом больных.

[3] Одно из немногих упоминаний явления контрпереноса. См. также работу Фрейд З. Замечания о «любви в перенесении» (1915)

Мы приближаемся теперь к взгляду, что аналитическая техника должна быть известным образом модифицирована в зависимости от формы болезни и от преобладающих влечений у больных. Мы исходили из терапии конверсионной истерии. При истерии страха (фобиях) нам необходимо несколько изменить наш метод. Эти больные не в состоянии дать необходимый для разрешения фобии материал до тех пор, пока чувствуют себя в безопасности благодаря тому, что выполняют фобическое. условие. Разумеется, невозможно добиться того, чтобы с самого начала лечения они отказались от защитного мероприятия и работали при условиях страха. Необходимо поэтому так долго оказывать им помощь в выяснении их бес-сознательного, пока они не смогут решиться отказаться от защиты фобий и подвергнуть себя переживанию теперь уже умеренного страха. Если они это сделели, то тогда только становится доступным тот материал, которым необходимо овладеть, чтобы разрешить фобию. Другие модификации тех-ники, кажущиеся мне не совсем бесспорными, окажутся необходимыми при лечении невроза навязчивости. В связи с этим возникают очень значительные, еще невыясненные вопросы: поскольку можно разрешить некоторое удовлетворение влечений больного, с которыми приходится бороться, и какое создается при этом различие, активные ли (садистические) это по своей природе влечения или пассивные (мазохистические).

Надеюсь, что у вас создается впечатление, что если бы мы знали все то, о чем теперь догадываемся, проведем все улучшения техники, к которым нас должен привести углубленный опыт над нашими больными, то наши врачебные мероприятия приобретут точность и уверенность в успехе, какие существуют не во всех областях медицинских специальностей.

Ad. 2. Я сказал, что мы можем многого ожидать от роста авторитета, который со временем мы должны приобрести. Мне незачем распространяться перед вами о значении авторитета. Только очень немногие люди культурного общества способны существовать, не имея опоры в других, или иметь хотя бы {самостоятельное суждение. Вы не можете себе с достаточной силой представить жажду авторитета и внутреннюю беспочвенность людей. Мерилом этого может вам послужить необыкновенное увеличение числа неврозов по мере падения религиозности. Одной из главных причин такого состояния является обеднение «Я» благодаря огромной трате душевных сил на вытеснение, которого требует культура от каждого индивида.

Этот авторитет и огромное внушение, исходящее от него, были до сих пор против нас. Все наши терапевтические успехи достигнуты были наперекор этому внушению; приходится удивляться, что вообще удалось добиться успеха при подобных условиях. Я не хочу распространяться и расписывать вам прелести того времени, когда я был единственным представйтелем психоанализа. Я знаю, что больные, которых я уверял, что могу навсегда освободить их от их страданий, озирались в моей скромной обстановке, задумывались над моей незначительной славой и титулом и смотрели на меня, как на обладателя верной системы выигрыша в мэсте, где имеется Рулетка, про которого говорят: «если бы этот человек умел это сделать, то у него должен был бы быть другой вид». Было, действительно, неудобно производить психические операция в то время, когда для коллеги, на котором лежала бы обязанность ассистента, составляла особенное удовольствие плевать в операционное поле, а родные угрожали оператору, как только показывалась кровь или замечались беспокойные движения. Ведь операция может повлечь за собой реактивные движения; в хирургии мы к этому давно уже привыкли. Мне просто не верили, как и теперь мало верят нам всем; при таких условиях некоторые врачебные вмешательства должны были быть неудачными. Чтобы вообразить себе увеличение наших терапевтических шансов, когда мы встретим общее доверие, подумайте о положении врача по жэнским болезням в Турции и на Западне. Там врач по женским болезням может только пощупать пульс на руке, протянутой ему через отверстие в стенке. Такой недоступности объекта соответствует и деятельность врача; наши противники на Западе предоставляют нам приблизительно такую же свободу действия в психике наших больных; но с тех пор, как внушение общества заставляет больную женщину обратиться к гинекологу, он стал целителем и спасителем женщин. Не говорите, что, если авторитет общества придет к нам на помощь и увеличит нашп успехи, то это не будет доказывать правильность тех положений, из которых мы исходим. Внушение, как известно, может все сделать, и наши успехи тогда станут успехами внушения. а не психоанализа. Внушение общества идет ведь теперь на-встречу гидропатическому, диэтетическому и электрическому лечению нервнобольных и этими мероприятиями, однако, не удается побороть неврозы. Тогда выяснится в состоянии ли психоаналитическое лечение достичь большего.

Но тут я все же должен умерить ваши надежды. Общество не поспешиг признать наш авторитет. Оно должно оказывать нам сопротивление, потому что мы относимя к нему критик-чески; мы указываем ему, что оно само принимает большое участие в созиданий условий, являющихся причиной неврозов. Подобно тому, как мы превращаем отдельных людей в наших врагов, раскрывая все, чго у них вытеснено, мы не можем! ждать, чтобы общество ответило на беспощадное разоблачение^ причиняемого им вреда и его недостатков проявлениями сим- J патии; так. как мы разрушаем иллюзии, то_н^.4Щтдекают_^| том, что мы.угрожаем идеалам. Таким образом мсжет показаться, что никогда не наступят условия, от которых я жду * так много благоприятного для наших терапевтических шансов. И все же положение не так безнадежно, как можно было бы теперь думать. Как ни велики аффекты и интересы людей, ведь и интеллектуальное тоже представляет собой силу. Не ту именно силу, которая сразу же проявляет свое значение, но тем более верную в конечном результате. Самые резкие истины воспринимаются и признаются после того, как изжиты-затронутые ими интересы и возбужденные ими аффекты. До сих пор это было так, и та же участь постигнет нежелательные истины, о которых мы,—’психоаналитики, можем сказать миру. Но это не скоро случится; мы должны уметь ждать.

Ad. 3. Наконец, я должен вам объяснить, что я понимаю под «общим влиянием» нашей работы, и каким образом я возлагаю на нее надежды. Здесь имеет место замечательное терапевтическое положение, ничего подобного которому нигде никогда не повторится, которое и вам сначала покажется очень странным, пока вы не признаете в. нем, нечто давно знакомое. Вы знаете ведь, чго психоневрозы представляют!; собой искаженные заменой удовлетворения влечения, существо-1 вание которых больной выаужден скрывать перед собой и I перед другими. Их существование основано на этом искажении I и непонимании. Эти болезненные состояния не могут суще- I ствовать, когда загадка их разрешается, ,и разрешение их | принимается больными. Едва ли найдется нечто, подобное в медицине; только в сказках говорится о злых духах, сила которых пропадает, как только называешь их по их настоящему имени, которое они держат в тайне.

Теперь представьте себе на месте отдельного больного, все общество, страдающее неврозами, состоящее из больных и здоровых лиц, и вместо принятия решения отдельным больным общее признание его обществом, то вам нетрудно будет понять, что такая замена не может не изменить результатов. Успех терапии у отдельного лица должен повториться и в массах. Больные не смогут скрыть своих различных неврозов, свой боязливый избыток нежности, за которым скрывается ненависть, свою атарофобию, рассказывающую о разочарованном честолюбии, свои навязчивые действия, представляющие собой упреки вследствие дурных намерений и меры предосторожности против их выполнения, если всем родным и посторонним, от которых они хотят скрыть свои душевные переживания, будет известен общий смысл симптомов, и, если сами больные будут знать, что явлениями болезни они не обнаруживают ничего такого, что другие не могли бы сейчас же истолковать. Но действия не ограничатся только, часто впрочем невозможным, скрыванием симптомов, потому что благодаря необходимости скрывать эти симптомы сама болезнь не может найти себе применение. Сообщение тайны задело в самом больном пункте «этиологическое равенство», из которого происходит невроз, оно делает иллюзорным выгоду от болезни, и поэтому конечным результатом изменившегося положения вещей вследствие нескромности врача может быть только приостановка
\ продукции болезни.

Если эта надежда кажется вам утопической, то позвольте вам напомнить, что таким путем уже устранялись психические феномены, хотя только в отдельных случаях. Подумайте, как часто в прежние времена бывали у крестьянских девушек галлюцинации Святой Девы. Пока такое явление имело следствием большое стечение верующих или; даже постройку капеллы на месте чудесного явления, галлюцинаторное состояние этих девушек не поддавалось никакому воздействию. В настоящее же время даже духовенство изменило свое отношение к этим явлениям; оно допускает, чтобы жандарм и. врач посетили имеющую видения, и с тех пор Святая Дева стала появляться очень редко. Или позвольте мне исследовать те же процессы, которые я раньше перенес в будущее на аналогичной, но несколько унизительной и потому незамечаемой ситуации. Представьте себе, что небольшой круг мужчин, и дам из хорошего общества условился устроить на целый день пикник в какой-нибудь загородный ресторан. Дамы условились между собой, что если какая нибудь из них должна будет удовлетворить естественную потребность, то, громко скажет: она идет нарвать цветов; злостный шутник разведал про эту тайну и поместил на напечатанной и разосланной участникам программе: если дамам нужно будет пойти в уборную, то пусть они скажут, что идут рвать цветы. Разумеется, что никакая из дам не воспользуется такими «цветистыми» выражениями и столь же затрудненными окажутся подобные заново условленные формулы. Е чему же это приведет? Дамы без боязни сознаются в своих естественных потребностях и никто из мужчин не найдет в этом ничего предосудительного. Вернемся теперь к нашему более серьезному случаю. Так много людей убежали в невроз от жизненных конфликтов, разреше-вне которых стало им не по силам и получили при этом несомненную, хотя со временем дорого стоющую выгоду от флезни. Что придется сделать этим людям, если, благодаря ;: нескромным разъяснениям психонализа, это бегство будет им | отрезано? Они должны будут быть честными, должны будут ‘ сознаться в проснувшихся в них влечениях, быть стойкими в ‘ конфликте, и они будут бороться или откажутся от борьбы, и терпимость общества, которая неизбежно наступит вследствие психоаналитического разъяснения, придет им на помощь.

Вспомним, однако, что в жизни нельзя играть роль фанатического гигиениста и терапевта. Сознаемся, что такое идеальное предохранение невротических «‘заболеваний не всем пойдет на пользу. Изрядное количество тех, кто теперь спасается в болезни, не выдержит пр_и_предполагаемых условиях конфликта, а быстро погибнет или наделает таких бед, которые окажутся худшими, чем их собственное невротическое забо-. левание. Неврозы имеют свою биологическую функцию, как меры предосторожности, и свое социальное оправдание; их «выгода от болезни» не всегда чисто субъективна. Кому из вас не случалось обнаружить такие причины, скрывающиеся за неврозом, что он должен был признать болезнь самым луч- I шим из возможных в данном положении выходов? Или уже действительно стоит принести так много жертв для искоренения неврозов, если мир полон^других неизбежных страданий?

Не следует ли нам поэтому отказаться от наших стараний найти объяснение тайному смыслу невротики, как от чего-то, в конечном счете, опасного для отдельного больного и вредного для жизни общества, отказаться от [.практических выводов определенного научного познания? Нет, я думаю, что наш хдолг требует другого. Выгода от болезней при неврозах в общем и В конце концов—вредна, как для отдельного больного так и для общесгва. Несчастье. которое может явиться в результате нашей просветительной работы, коснегся только отдельных лиц. Возврат к более правдивому и достойному _ состоянию общества будет не слишком дорого окуплен этими жертвами. Но самое важное: вся та масса элергии, которая истрачивается в настоящее врзмя на создание невротических симптомов, служащих изолированному от действительности фантастическому миру, егли не сможет послужить на пользу жизни, то все же.поможет усилить крик, требующий изменения нашей культуры, в которых только мы и моятем видеть спасение будущих поколений.

Итак, я желал -бы расстаться с вами с увзренностью, что вы не в одном только отношении исполнязте свой долг, леча психоанализом больных. Вы работаете не только для науки, пользуясь единственной и никогда не повторяющейся возможностью разобраться в тайнах невроза. Вы доставляете вашим; больным не только самое действительное лечение против жЦ страданий, каким мы в. настоящее время располагаем; вы вяоА сите долю своего участия также и в просвещение масс, от которого мы жтем самой основательной профилактики против невротических заболеваний косвеш^т путем через посредство авторитета общества. •