Письмо З. Фрейда — Вернеру Ахелису (30.01.1927)

Вена IX, Берггассе 19,

Глубокоуважаемый господин доктор,

В знак выражения редкой среди немецких ученых учтивости, Вы мне послали статью[1] о моей работе, которая, как Вы могли полагать, вызовет мой интерес. Благодарю Вас за нее и за сопро­вождающее ее письмо. Рукопись верну Вам незамедлительно.

Вас не удивит мое впечатление о Ваших высказываниях, по­ тому что Вам, по-видимому, известно мое отношение к философии (метафизике). Другие недостатки моей установки, меня, конечно, задели и смирили; по иному обстоит с метафизикой — не только нет у меня органов («возможности») для ее восприятия, но не питаю я к ней и никакого уважения. Втайне — во всеуслышание этого ведь нельзя признавать — я верю в то, что метафизика будет когда-нибудь осуждена, как «a nuisance», как злоупотребление мыш­ления, как «survival» периода религиозного миросозерцания. Для меня вполне ясно, насколько такой образ мыслей делает меня чуждым немецкому культурному кругу. Поэтому Вы легко пойме­те, что наибольшая часть прочитанного у Вас проскользнула мимо меня недооцененной, хотя иногда у меня было впечатление, что речь идет о мыслях достаточно «остроумных». В других случаях, например, когда Вы призываете к преклонению перед гением Блюэра,[2] создавалось убеждение, что мы с Вами пребываем в двух мирах, разделенных непроходимой пропастью.

Как бы там ни было, несомненно легче ориентироваться в посюстороннем мире фактов, чем в потустороннем мире филосо­фии. Поэтому, прошу Вас, разрешите мне внести поправку, кото­рую легко сделать на основании различных моих трудов. Я никогда не утверждал, что все сновидения — сексуального содержания или что движущая сила всех сновидений — сексуальные побуждения. Более того, я всегда решительно протестовал, когда мне такое воз­зрение приписывали. Следовательно я вправе быть недовольным тем, что и Вы повторяете эту ошибку. Наконец, одно слово о пе­реводе эпиграфа к «Толкованию сновидений». Вы переводите «Acheronta movebo» «привести в движение твердь земную». Но ведь это скорее означает «всколыхнуть преисподнюю». Я взял эту ци­тату у Лассаля,[3] которая у него, конечно, понималась лично и относилась к социальному — а не к психологическому расслоению. У меня эта фраза должна была всего лишь подчеркнуть основное свойство динамики сновидения.

Желание, отвергаемое высшими душевными инстанциями (вытесненное мечтаемое желание), приводит в движение душев­ную преисподнюю с целью себя проявить. Что Вы в этом можете найти «прометеического»?

С совершенной преданностью

Ваш Фрейд