Фрейд З. Отрицание (1925)

Отрицание (1925)

При случае искомое объяснение бессознательно вытесненного можно получить весьма удобным способом. Задается вопрос: «Что вы считаете самым неправдоподобным в этой ситуации? Что, по вашему мнению, лежало от вас тогда дальше всего?» Если пациент попадается на удочку и называет то, во что он может верить менее всего, он тем самым почти всегда сознается в подлинном. Забавное подобие этой попытки часто встречается у человека, страдающего неврозом навязчивых состояний…

Библиографический индекс: 1925h 
Библиографическое название: Die Verneinung 
Существующие переводы на рус. яз.:
1. Коган Я.М. (пер. с нем. (1926));
2. Гараджа А.В. (пер. с нем. (1992)) — наст.;
3. Боковиков А.М. (пер. с нем. (2006));
4. Бочкарева М.М. (пер. с нем. (2016));
Источник (нем.): Imago, Band 11, Heft 3, Leipzig / Wien / Zurich, Internationaler Psychoanalytischer Verlag, 1925, pp. 217-221. 
Источник (рус. наст): Венера в мехах (сборник работ) — М.: РИК «Культура», 1992. стр. 365-371 
Перевод с немецкого (наст.): Гараджа А.В. 
Последняя редакция текста:  freudproject.ru
Сверка с источником произведена

Способ, каким наши пациенты преподносят во время аналитической работы приходящие им в голову мысли, дает нам повод для некоторых интересных наблюдений. «Вы сейчас подумаете, что я хочу сказать нечто обидное, но на самом деле у меня нет такого намерения». Мы понимаем, что это — отклонение (Abweisung) какой-то только что возникшей идеи посредством проекции. «Вы спрашиваете, кем может быть это лицо из сна. Матерью оно не является». Мы вносим поправку: итак, это мать. При толковании мы позволяем себе не принимать во внимание отклонение и выхватывать чистое содержание идеи. Дело обстоит таким образом, как если бы пациент сказал: «Хотя мать и пришла мне в голову в связи с этим лицом, у меня все же нет никакого желания посчитаться с этой идеей».

При случае искомое объяснение бессознательно вытесненного можно получить весьма удобным способом. Задается вопрос: «Что вы считаете самым неправдоподобным в этой ситуации? Что, по вашему мнению, лежало от вас тогда дальше всего?» Если пациент попадается на удочку и называет то, во что он может верить менее всего, он тем самым почти всегда сознается в подлинном. Забавное подобие этой попытки часто встречается у человека, страдающего неврозом навязчивых состояний, который уже введен в понимание своих симптомов. «У меня новое навязчивое представление. Мне тотчас же пришло в голову, что оно могло бы означать то-то. Но нет, это, конечно, не может быть правильным — иначе это не могло бы прийти мне в голову». То, что он отвергает (verwirft) посредством этого подслушанного у аналитика обоснования, естественно, является подлинным смыслом нового навязчивого представления.

Таким образом, вытесненное содержание представления или мысли может пробиться к сознанию — при условии, что оно отрицается. Отрицание (Verneinung) есть некий способ принять к сведению вытесненное, собственно — уже некое снятие вытеснения, однако же никак не принятие (Annahme) вытесненного. Здесь можно видеть, как интеллектуальная функция отделяется от аффективного процесса. С помощью отрицания обратимым делается лишь одно из следствий процесса вытеснения, состоящее в том, что затронутое им образное содержание (Vorstellungsinhalt) не достигает сознания [1]. Отсюда проистекает род интеллектуального принятия вытесненного, при том что все существенное по-прежнему остается за вытеснением [2].

[1] Ср. ниже статью о фетишизме, где Фрейд предлагает пользоваться термином «вытеснение» применительно к аффекту и называть аналогичный процесс, затрагивающий представление (Vorstellung), «отклонением» (Verleugnung). — Пер.

[2] Тот же процесс лежит в основе известного процесса «накликивания». «Как хорошо, что так давно у меня не было моих мигреней!» Но на самом деле это — первое извещение о приступе, приближение которого уже чувствуют, все еще не желая верить в него.

В ходе аналитической работы мы часто создаем другое, очень важное и довольно удивительное видоизменение той же самой ситуации. Нам удается и отрицание преодолеть, и провести полное интеллектуальное принятие вытесненного — но сам процесс вытеснения тем самым еще не снимается.

Поскольку подтверждение или отрицание мысленного содержания есть задача интеллектуальной функции суждения, вышеизложенные замечания привели нас к психологическому истоку этой функции. Отрицать нечто в суждении означает, в сущности, говорить: «Это нечто такое, что я больше всего хотел бы вытеснить». Осуждение (Verurteilung) есть интеллектуальный заменитель вытеснения [3], его «нет» — клеймо этого последнего, некий удостоверяющий происхождение сертификат, вроде «made in Germany».

[3] «Вместо осуждающего отвержения (Urteilsverwerfung) в бессознательном мы находим „вытеснение“. Вытеснение, наверное, правильно будет назвать промежуточной ступенью между защитным рефлексом и осуждением (Verurteilung)». (S. Freud. Der Witz (Fischer 1958), S. 142). Эта мысль вновь появляется в статьях «Формулировки относительно двух принципов психического процесса» (1911, О. W. 8) и «Бессознательное» (1915, G. W. 10). — Пер.

Посредством символа отрицания мышление освобождается от ограничений, накладываемых вытеснением, и обогащается содержаниями, без которых оно не может обойтись в своей работе.

Суть функции суждения состоит в том, чтобы принять следующие два решения: присудить какой-либо вещи то или иное свойство или отказать ей в нем; и признать за каким-либо представлением существование в реальности или оспорить его. Свойство, о котором должно быть вынесено решение, первоначально могло быть хорошим или дурным, полезным или вредным. В переводе на язык древнейших, оральных инстинктивных импульсов суждение гласит: «Вот это я хочу съесть, а это вот — выплюнуть», в перенесении на более общий план — «Вот это я хочу ввести в себя, а это вот — из себя исключить». То есть: «Это должно быть во мне» или «это должно быть вне меня». Изначальное Я удовольствия (Lust-Ich) хочет, как я указал в другом месте, интроецировать в себя все хорошее и отбросить от себя все дурное. Дурное, чуждое для Я, находящееся вовне, первоначально ему тождественно [4].

[4] См. об этом выводы в работе «Влечение и судьбы влечений» (1915).

Второе из решений, с которыми сталкивается функция суждения, относительно реального существования какой либо представленной вещи, интересует окончательное Я реальности (Real-Ich), которое развивается из начального Я удовольствия (проба на реальность.) Теперь речь идет уже не о том, должно или нет нечто воспринятое (какая-либо вещь) быть принято в Я, но о том, может ли нечто наличное в Я в качестве представления быть обнаружено также и в восприятии (реальности). Это вновь, как мы видим, вопрос о внешнем и внутреннем. Нереальное, просто представленное, субъективное находится лишь внутри; иное же, реальное, наличествует также и вовне. На этом этапе развития оглядка на принцип удовольствия оказывается устраненной. Опыт научил человека тому, что важно не только то, обладает ли та или иная вещь (объект удовлетворения) каким-то «хорошим» свойством и, таким образом, заслуживает принятия в Я, но также и то, наличествует ли она во внешнем мире, так, чтобы ею, если в этом возникнет потребность, можно было завладеть. Чтобы понять эту эволюцию, необходимо вспомнить о том, что все представления происходят от восприятий, являются их повторениями. Изначально, таким образом, уже одно существование представления есть залог реальности представленного. Противоположность между субъективным и объективным существует не с самого начала. Она устанавливается только благодаря тому, что мышление обладает способностью воспроизводить в представлении нечто раз воспринятое, делая его вновь наличным (gegenwartig), в то время как объекту вовне уже нет необходимости быть налицо. Таким образом, первейшая и ближайшая цель пробы на реальность состоит не в том, чтобы найти в реальном восприятии объект, соответствующий представленному, но в том, чтобы вновь найти его, убедиться в том, что он все еще налицо [5].

[5] Об этом Фрейд говорит также в «Толковании сновидений» (1900), более подробно — в «Проекте» 1895 г. (часть I, раздел 16), где «объектом», который надлежит вновь найти, выступает материнская грудь (то же — в «Трех очерках» (1905), где говорится: «Нахождение объекта есть на деле его повторное нахождение» (с. 185)). — Пер.

Дальнейший вклад в отчуждение между субьективным и объективным исходит от другой способности силы мышления. Воспроизведение восприятия в представлении не всегда есть его правдивое повторение; оно может быть модифицировано теми или иными пропусками, видоизменено слиянием различных элементов. Проба на реальность должна тогда проконтролировать, насколько далеко заходят эти искажения. Однако, в качестве предварительного условия вступления пробы на реальность в действие признается тот факт, что объекты, которые некогда принесли реальное удовлетворение, ныне утрачены.

Суждение как процесс (Urteilen) есть интеллектуальное действие, выносящее решение относительно выбора моторного действия, кладущее конец мыслительной отсрочке (Denkaufschub) и переводящее от мышления к деянию. О мыслительной острочке я также говорил уже — в другом месте [6].

[6] Ср. «Я и Оно»: «Мы видим теперь Я в его силе и его слабости. Ему доверены важные функции: в силу его отношения к системе восприятия, оно устанавливает [временную] последовательность психических процессов и подвергает их „проверке на реальность“. Путем включения мыслительных процессов оно достигает отсрочки моторных разрядок и владеет доступами к подвижности. Овладение последними, правда, больше формальное, чем фактическое, — по отношению к действию Я занимает примерно позицию конституционного монарха, без санкции которого ничто не может стать законом, но который все же сильно поразмыслит, прежде чем наложить свое вето на предложение парламента», (пер. Л. А. Голлербах, З. Фрейд «Избранное», Лондон 1969, с. 182). См. также «Проект» 1895 г. [Aus den Anfâigen der Psychoanalyse, London 1950], часть I, раздел 17 (конец) (в разделах 16, 17 и 18 подробно обсуждается функция суждения); в «Лекциях» (32, С. 355): «Мышление является пробным действием с использованием малых количеств энергии, подобно передвижению маленьких фигур на карте, прежде чем полководец приведет в движение войска». — Пер.

Ее следует рассматривать как пробное действие, некое моторное прощупывание с малыми разгрузочными затратами. Задумаемся: где Я использовало подобное прощупывание прежде, в каком месте оно обучалось той технике, которую применяет теперь при мыслительных процессах? Это происходило на сенсорном окончании душевного аппарата, при восприятиях органов чувств. Ведь согласно нашей гипотезе, восприятие — вовсе не какой-то чисто пассивный процесс: Я периодически посылает малые [либидинозные] загрузки в систему восприятия, посредством которой оно отведывает того, что прельщает его вовне, чтобы после каждого подобного прощупывающего выпада вновь отступить в себя [7].

[7] См. «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), отрывок о Reizschutz (защите от раздражения) системы W-Bw, где органы чувств уподобляются «щупальцам, которые ощупывают внешний мир и потом опять оттягиваются от него» (с. 397). В «Заметке о волшебном блокноте» (1925) «протягивает щупальца через посредство системы W-Bw к внешнему миру» не Я, но бессознательное. (GW, XIV, S. 8). — Пер.

Изучение суждения впервые, может быть, позволяет нам увидеть, как интеллектуальная функция возникает из игры первичных инстинктивных импульсов. Суждение как процесс есть целесообразное развитие втягивания в Я и выталкивания из Я, первоначально осуществлявшихся в соответствии с принципом удовольствия. Его полярность соответствует, как будто, противоположности двух принятых нами групп влечений. Подтверждение (Bejahug) — как заменитель единения — принадлежит к Эросу, отрицание — наследник выталкивания — к деструктивному влечению. Всеобщая страсть к отрицанию, негативизм многих психотиков следует, очевидно, понимать как признак расслоения влечений за счет оттягивания [из их смесей] либидинозных компонентов. Работа функции суждения, однако, впервые делается возможной лишь благодаря тому, что создание символа отрицания наделяет мышление какой-то первой степенью независимости от результатов вытеснения и, вместе с тем, также и от давления со стороны принципа удовольствия.

С этим пониманием отрицания очень хорошо согласуется тот факт, что в ходе анализа мы не обнаруживаем никакого «нет», [исходящего] из бессознательного, и что признание бессознательного со стороны Я выражается в негативной формулировке. Нет более веского доказательства удавшегося открытия бессознательного, чем тот случай, когда анализируемый реагирует на это следующими словами: «Этого я не думал» или: «Об этом я [никогда] не думал».

[КОНЕЦ]

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: