Письмо З. Фрейда — Марте Бернайс (19.06.1884)

Вена,
четверг [1]

Мое любимое сокровище!

Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь я не очень подробно отвечал на твои милые, благородные письма, но сегодня должен писать коротко. Мы ведь скоро, надеюсь, сможем лично побеседовать друг с другом. «Кока» [2] закончена вчера вечером, сегодня уже отредактировал первую половину. Выйдет полтора листа [3]. Пара золотых, которые я заработал, пришлось израсходовать на моих учеников, которых я сегодня и вчера выгнал домой. Теперь передо мной лежит корректура второй работы [4], которую я должен прочитать и оживить, исполняя служебные обязанности в журнале. Я здоров, как лев, веселый и жизнерадостный. Большая занятость не отражается на моем настроении. Санитар, приставленный к душевнобольным [5], позволяет им все, что ты только можешь представить. Но и это не снимает моего жизненного тонуса.

Моя любимая, мрачные соображения, которыми ты поделилась со мною, ты должна решительно гнать от себя. Ты ведь знаешь ключи к моей жизни: какие большие надежды я возлагаю на свое дело и верю, что они полностью сбудутся, как только я смогу заняться врачебно-исследовательской работой. Временами я более угрюм, чем прежде. А теперь, когда ты стала моим «главным принципом», я хочу без остатка служить тебе. Это становится вообще главным условием, которое я ставлю перед своей жизнью, иначе она мало что значит для меня. Я очень упрям и не боюсь научного риска. Мне нужен значительный стимул, чтобы сделать массу дел, которые все рассудительные люди должны считать не очень благоразумными. Действительно, я, довольно бедный человек, должен заниматься наукой. И в то же время я — самый несчастный мужчина, желающий сохранить верность и любовь одной бедной девушки. Приходится жить и дальше в таком же темпе, много рисковать, много надеяться, много работать. Для обычного буржуазного благоразумия я совершенно потерян. Теперь вот вынужден не видеться с тобой. Или только через три месяца увидеться, и все из-за того, что наши отношения еще не очень определенные.

Через три месяца Эли уже будет в Гамбурге. Надеюсь, обстоятельства и состояние дел не воспрепятствует этому.

Короче, я почти ничего не знаю о будущем. Я не имею права не считаться с этим, но уверен, что меня ждет радость снова держать твою ладонь в своей руке. А это так же жизненно необходимо для меня, как еда и питье. Я знаю, что доставил тебе немало печали и лишений, желая похитить у тебя несколько недель счастливого семейного отдыха. Я следую моим импульсивным побуждениям и не боюсь ни препятствий, ни риска. Хочу быть сильным пред тобой, Марта.

Потом со свежими силами продолжу эксперимент, который очень интересен по содержанию, но вряд ли экономически вознаградит меня за три месяца работы. Прибыль не велика, на эти деньги не много накопишь, а время будет потеряно. Можешь ли ты представить, что у меня в кошельке тысяча золотых, а сестры Роза и Долфи голодают? Конечно, по меньшей мере, половину заработка отдам им, а остального мне хватит продержаться некоторое время, пока не заработаю снова.

Я не всегда, быть может, справедлив по отношению к сестрам. Но я поступаю так, как подсказывает моя совесть. Важно быть в согласии с самим собой.

Сегодня приходил Панет, конечно, по служебной необходимости. Я сохранял выдержку и не возражал ему. Но у меня есть хорошее свойство доверять собственной интуиции. И я нашел много людей, которые разделяют мою точку зрения.

Уверен, что скоро мы увидимся, моя милая. Оставайся здоровой, а мне приходится заканчивать письмо, поскольку снова пришла корректура.

Твой Зигмунд.