Письмо Стефана Цвейга — З. Фрейду (06.12.1929)

Зальцбург,

Капуцинерберг, 5

Глубокоуважаемый господин профессор!

Содержание вашего любезного письма крайне огорчительно для меня. Я незнаком с тем господином Мейлэном и никогда публично не высказывался о его книге. Он прислал ее мне как-то вместе с письмом, я просмотрел ее в какой-то мере, не очень основательно и главным образом потому, что на первой странице была помещена ваша фотография и я видел, что он преимущественно занимается вами. Я написал ему тогда, что книга в настоящий момент важна для меня, так как я сам занят объемной работой о вас, и что считаю интересным применить этот метод к автору, однако манера, в которой он это делает, кажется мне до некоторой степени обходной. Потом я получил от господина Мейлэна письмо, в котором он просил меня, чтобы я уточнил, что понимаю под словом «обходной». На его письмо я не ответил — и вот теперь вы, к моему удивлению, сообщаете мне, что он выхватил, вероятно, какое-то некор­ректное предложение из моего письма, в котором я благодарил его за присланную книгу, и напечатал его на афише. Я совершенно не знаю, что он там выхватил, и не могу, естественно, никоим образом вспомнить, что я ему писал. Но это злоупотребление отдельными вырванными из контекста писем фразами, положениями поистине нетерпимо, я немедленно потребую от этого господина положить этому конец. Необходимо и в самом деле быть осторожным!

Я искренне благодарю вас, уважаемый господин профессор, за то, что вы ни на мгновение не поверили, будто мне известно об этих происках. Никогда еще не был я столь близок к вашему творчеству и к вам как теперь, и потому меня самого должно заинтересовать ложное толкование и огрубление вашего творчества во время лекции (я намерен теперь основательно ознакомиться с этой книгой). Нас лично, вероятно, сердили иные ложные интерпретации вашею учения — мы с внешней стороны смотрим на дело иначе, мы знаем, что такие отростки и ответвления образуются на каждом древе, что эти отступники, однако, с течением времени в другом смысле действительно «отпадают», как увядшие листья, и остается один лишь чистый ствол, фигура. Я сейчас как раз прочел, быть может, 40 или 50 старых брошюр против Месмера, в основном тех авторов, которые поначалу служили его учению, а позже своей критикой лишь подогрели интерес к нему; кто теперь их вспомнит, нам же известен только один человек — Месмер. В этой работе о Месмере вы неоднократно обнаружите параллели с вашей собственной судьбой, мне представляется прямо-таки фаталистическим, что в том же самом городе по прошествии почти ста лет заново было обосновано психическое лечебное воздействие и что академии и профессора 1785 года до неправдоподобия похожи на таковых 1885 года. Я надеюсь, что представленное в книге воззрение привлечет ваш интерес; для меня Месмер — Колумб, первооткрыватель психического лечебного метода, а также Колумб в том смысле, что он до самой своей кончины считал, будто открыл морской путь в Индию, тогда как в действительности обнаружил Америку. Собственно, в противовес другим я хотел бы показать, как он уже имел в руках феномен сиггезации, гипноза, сам о том не ведая и того не понимая, ибо глаза ему застили его средневековые варварские представления о магнетизме. Но нужно будет подтвердить, что, во-первых, Месмер никогда не был шарлатаном, но был идеалистом и добросовестным исследователем, во-вторых, что академии и университеты на протяжении двухсот лет самым непостижимым и завистливым образом не признавали его.

После большого сочинения о Месмере следует миниатюра о миссис Эдди [1], наполовину серьезная, наполовину веселая, и вторая основная часть книги — вот уже течение нескольких лет планировавшаяся работа о вас и вашем творчестве [2]: то есть Месмер — предчувствие, а вы — знание психического лечебного метода, «лечения духом», как будет гласить название книги. Я уже просил вашу уважаемую дочь позволить мне поработать потом в Вене 8 или 14 дней в психоаналитическом архиве и, быть может, предоставить мне также кое-какие приватные материалы. Мне нужны (ввиду аналогии с Месмером) именно те свидетельства сопротивления, издевок, отклонений, высмеиваний в памфлетах и на сцене, документы о поведении университетов, и я надеюсь на посильную помощь ваших друзей. Ход работы мне сегодня уже совершенно ясен, и я, пожалуй, не проявлю заносчивости, если скажу, что уровень будет все-таки несколько выше, чем в большинстве обозрений. Я постараюсь коснуться не столько лечебного действия как такового, сколько действия на мир, на переформирование всей духовной и моральной жизни благодаря этому открытию. Еще раз благодарю вас, дорогой, уважаемый господин профессор, за то, что вы не возлагаете на меня в этом деле вины; я сегодня же ясно и предельно выскажу свое мнение этому господину.

С искренним почтением
с давней поры преданный вам
Стефан Цвейг

Большую штудию о вашем творчестве я намерен начать в марте (к той поре будет дописано о Месмере и милой миссис Эдди) и надеюсь завершить ее еще до лета.