Письмо Стефана Цвейга — З. Фрейду (18.07.1938)

Лэнгхэм 3693
40, Холлом-стрит,
Лондон, B.I

Дорогой, уважаемый господин профессор!

Всего лишь краткая информация. Вы знаете, что я всегда избегал приводить к вам людей, но завтра это воистину важное исключение. Для меня Сальвадор Дали (сколь ни нелепыми [!] кажутся мне иные из его поступков) — единственный современный гений живописи и единственный, кто переживет век, фанатик своих убеждений и ваш благодарнейший ученик среди художников. В течение долгих лет этот истинный гений мечтает познакомиться с вами (он утверждает, что никому так не обязан в искусстве, как вам). Поэтому мы придем завтра, он и его жена, при этом он хотел бы воспользоваться случаем и, покуда мы будем беседовать, сделать эскиз — настоящие портреты он всегда пишет по памяти и внутреннему образу. В качестве подтверждения мы захватим его последнюю работу, принадлежащую м-ру Эдуарду Джеймсу. Я считаю, что после старых мастеров никто не находил таких красок, и в деталях, сколь бы символичными они ни казались, я отмечаю совершенство, относительно которого вся современная живопись кажется мне невзрачной. Картина называется «Нарцисс» и, возможно, также написана под вашим влиянием.

Это — в качестве извинения, когда мы заявимся маленьким караваном. Но я полагаю, что вам необходимо повидать художника, на которого вы повлияли, как на никого другого, и знать и ценить которого я всегда почитал за честь. Он прибыл сюда всего на два дня из Парижа (он каталонец) и не помешает нашему общению. Я был бы поистине счастлив, если бы вы наконец познакомились с этим, быть может, величайшим из ваших последователей. Прошу вас не воспринимать этот высокий слог как непристойность. Картина, вероятно, сначала удивит вас, но я не могу себе помыслить, чтобы она не открыла вам пену этого художника.

Всей душой и с искренним почтением
ваш Стефан Цвейг

Сальвадор Дали, конечно, с радостью показал бы вам здесь на выставке свои картины, но, поскольку мы знаем, что вы неохотно или вовсе не выходите, мы принесем вам для осмотра этот его последний и, как мне кажется, прекраснейший опус прямо домой