Письмо Стефана Цвейга — З. Фрейду (03.11.1920)

Зальцбург, Капуцинерберг, 5

Глубокоуважаемый профессор!

Если я только сегодня высказываю вам свою благодарность за ваше глубокое и столь драгоценное для меня письмо, то таковое промедление объясняется единственно тем, что я лишь вчера возвратился домой из трехнедельной лекционной поездки в Зальцбург. Можете себе пред­ставить, сколь интересно для меня ваше восприятие пато­логического образа Достоевского, в отличие от моего, разумеется, обладающего ценностью профессионального знания предмета. Я знаю, что Достоевскому, знатоку всех вещей, не чужда была и эта мнимая форма эпилеп­сии — он изобразил ее в своем Смердякове и продемонст­рировал, что существуют люди, до известной степени вла­деющие способностью в известной мере осознанно восп­роизводить болезнь по собственному желанию и воле. Отныне я верю, что у него и в самом деле из таинственного сладострастного чувства вырастало желание к опреде­ленным формам припадков: здесь, конечно, налицо еще одна из привлекательнейших тайн для  психопатолога.

Мне было одновременно стыдно и приятно видеть, сколь много труда затратили вы на мою штудию, и поверьте мне, пожалуйста, что я с глубочайшей благодар­ностью способен оценить такую самоотверженность. Я принадлежу к той духовной генерации, которая вряд ли кому другому в столь значительной мере обязана знанием, как вам, и вместе с этой генерацией чувствую, что близится тот час, когда все глубокое значение вашего открытия души станет всеобщим достоянием, европейской наукой. Из Англии, из Америки идут ко мне письма с вопросами о вас и вашей творческой деятельности — быть может, мало-помалу и отчизне станет очевидно, сколь бесконечно вы нас обогатили. И я надеюсь, что скоро мне представится возможность сказать об этом публично и обстоятельно.

С благодарственным почтением

преданный вам

Стефан Цвейг